В Выставочном зале Патриаршего дворца Музеи Московского Кремля открыли выставку, посвящённую двум знаковым событиям. 30 декабря исполнится 100 лет со дня образования СССР, а 24 ноября мы отметим 150-летний юбилей наркома иностранных дел Советского Союза Георгия Чичерина.
Объединение этих двух дат можно объяснить, процитировав знаменитого сыщика с Бейкер Стрит. В рассказе «Чертежи Брюса-Партингтона» Шерлок Холмс в двух словах рассказывает, чем занимается его старший брат Майкрофт: «Он состоит на службе у британского правительства. И так же верно то, что он подчас и есть само британское правительство…» Знаменательно, что этот рассказ увидит свет в 1917 году. Год спустя в молодой Советской Республике пост народного комиссара иностранных дел займёт Георгий Чичерин. О котором можно сказать то же самое, что и о Майкрофте Холмсе. Но с единственной поправкой на гражданство: «Подчас он и есть само советское правительство».
Не из родни, а в родню
Рассказ о корнях Чичерина обычно начинают издалека. Дескать, был у него такой дальний предок, итальянец Афанасий Чичерини, прибывший в Россию в свите Софьи Палеолог, невесты князя Ивана III Великого. Переводчик и дипломат, этот «фряжский немец» определил занятия всего русского рода Чичериных на несколько сотен лет вперёд.
Некоторый смысл в этом есть. Действительно, так вышло, что в Георгии сошлись две ветви старинных родов, подаривших России выдающихся дипломатов. С отцом, Василием Чичериным, всё понятно. Но и мать, в девичестве Жоржина Мейендорф, происходила из рода остзейских баронов, который только в XIX столетии дал Российской Империи трёх дипломатов серьёзного калибра. Неудивительно, что ребёнок, развитый не по годам, в самую мальчишескую игру, в «войнушку», играл весьма своеобразно. Его интересовали не столько солдатики, оружие и сражения, сколько результаты военных конфликтов, территориальные потери и приобретения — он чуть ли не с шести лет составлял «государственные» акты и подписывал их своим именем.
Однако это объясняет только его профессиональные склонности. А вот почему наш аристократ увлёкся марксизмом, да так, что стал одним из виднейших большевиков? Как ни странно, причины искать тоже надо в семье. Его родители были последователями экзотического, но довольно-таки влиятельного религиозного движения.
Лорд Гренвилл Рэдсток основал и принёс в Россию новое учение протестантов — евангельских христиан. Беседы и проповеди лорда в великосветских салонах Петербурга принесли ему восторженных почитателей, среди которых, к примеру, был министр путей сообщения граф Алексей Бобринский, гофмейстер императорского двора граф Модест Корф и дочь знаменитого поэта и партизана Отечественной войны 1812 года Дениса Давыдова Юлия, в замужестве Засецкая. Семейная чета Чичериных тоже попала в эту когорту.
Фокус же в том, что, согласно проповеди Рэдстока, нужно было стать социально активным, иначе тебе, как христианину — грош цена. Социальная активность, как правило, выливалась в заботу о «малых мира сего», то есть о рабочих и крестьянах. Последователи Рэдстока занимались просвещением рабочего класса, по мере сил отстаивали права рабочих и крестьян, строили для них дома, библиотеки, больницы и школы… Ничего не напоминает?
Георгий Чичерин в Лозанне, 1922 г. Источник: Public Domain
Ценный кадр
Другое дело, что к большевикам Чичерин примкнул не сразу. Его, что называется, изрядно мотало. Правда, только в пределах социал-демократической доктрины. Но хватало и этого. Так, он на какой-то период он, будучи в эмиграции, отошёл от большевиков и стал меньшевиком. Причина проста — Чичерин никак не мог согласиться с Лениным насчёт способов финансирования партии. Ленин поддерживал революционную экспроприацию — ограбление царских банков и почтовых отделений с последующей передачей средств «на нужды партии и революции». Чичерину это дело представлялось неправильным, в том числе и по дипломатическим соображениям — он настаивал, что экспроприации разлагают РСДРП, а также дискредитируют партию в глазах её сторонников за рубежом.
Более того — Чичерин возглавил комиссию РСДРП по расследованию громких экспроприаций в Закавказье, что были связаны с именами Камо и Сталина, и даже выступил с речью о недопустимости подобного нарушения партийной дисциплины. По идее, после такого демарша о возврате Чичерина во фракцию большевиков не могло быть и речи. Тем не менее, возвращение состоялось.
Разгадка проста. Чичерин имел полное моральное право рассуждать подобным образом, поскольку его слова подтверждались реальными делами. В 1904 г. умер брат его отца, Борис Чичерин, который завещал любимому младшему племяннику имение в Тамбовской губернии с забавным названием Караул. Несмотря на название, доходы это имение приносило нешуточные. И Чичерин в полном соответствии со словами Евангелия: «Если хочешь быть совершенным, продай имение своё и следуй за мной», отдаёт все средства партии. Так, в 1907 году львиная доля финансирования V съезда РСДРП, что проходил в Лондоне, легла на плечи Чичерина. Кроме всего прочего он ещё и оплатил «прогонные» делегатам, ехавшим из разных стран — 12 тысяч марок. На себя же он не тратил почти ничего — вёл ту же полунищенскую жизнь, что и все политэмигранты. Американская журналистка Бесси Битти говорила о нём так: «Монах, бежавший от мира плотских соблазнов и дьявола, не мог бы дальше зайти в самоотречении ради веры, чем это сделал Георгий Чичерин».
Впрочем, было бы огромной ошибкой полагать, что большевики приняли и держали при себе Чичерина в роли такого денежного мешка. О чём свидетельствует весьма крутой поступок Льва Троцкого, который тот совершил в ноябре 1917 года, когда о доходах с каких-то там имений уже нельзя было и мечтать.
К тому моменту Чичерин несколько месяцев пребывал в статусе заключённого № 6027 английской Брикстонской тюрьмы, куда угодил 22 августа за защиту прав политэмигрантов. Придя в России к власти, большевики страстно желали, чтобы Чичерин вошёл в состав нового правительства. Троцкий в роли первого наркома иностранных дел направил английскому послу Бьюкенену ноту: «Российское демократическое государство не потерпит пребывания в тюрьме своего соотечественника, и не позволит британской короне уйти от наказания». Когда нота действия не возымела, Троцкий лично явился к послу и заявил, что с этого момента никто из английских подданных не сможет покинуть пределы Советской России до тех самых пор, пока Чичерина не отпустят. 3 января 1918 г. Георгий Чичерин уже был в России.
Чичерин (третий справа) во время подписания Московского договора о «дружбе и братстве» с Турцией. Источник: Public Domain
Не первый первый
Его иногда называют первым наркомом иностранных дел Советской России, чем грешат против формальной исторической правды. С ноября 1917 по февраль 1918 гг. этот пост занимал всё-таки Троцкий. Чичерин, прибыв в Россию, поначалу становится всего лишь его заместителем.
Но по сути первым наркомом стал именно Чичерин. Многими отмечалось, что Троцкий сдал ему свой пост и свои дела с огромным облегчением. Революционер Станислав Пестковский и вовсе приписывал Троцкому заявление: «Моё дело на посту наркома маленькое — опубликовать тайные договоры, да и прикрыть эту лавочку».
Чичерин же взялся за дело всерьёз. Он пришёл на развалины — многие служащие царского министерства иностранных дел попросту покинули «лавочку», не желая сотрудничать с новой властью. Чичерину пришлось начать с набора персонала. А пока длилось это мешкотное дело, занимался всем сам. Один.
Пока не был набран полный штат стенографисток, новый нарком сам делал наброски дипломатической корреспонденции, сам переписывал их набело, сам заклеивал конверты и даже сам чинил карандаши. Когда штат наркомата был уже худо-бедно укомплектован, Чичерин не оставил этой привычки: «Каждая бумага проходила через его руки, и это не было формальностью. Он не просто подмахивал своей подписью документы. Он знал каждую из поданных ему бумаг от первого слова до последнего».
Чичерин, Штреземан и Крестинский в группе дипломатов. Берлин, 1928 г. Фото: Commons.wikimedia.org/ Федеральный архив Германии
Обладатель высочайшей культуры и манер, свободно говоривший на немецком, французском и английском языках. Дипломат, выведший Советскую Россию из международной изоляции. Аристократ, разорвавший со своим сословием и ставший, по словам очевидцев, «несгибаемым коммунистом». Теоретик, выкладки которого легли в основу всех успехов советской дипломатии — его «Положение о Наркомате по иностранным делам» от 12 ноября 1923 г. оставались неизменными до конца XX столетия, когда сменились новым «Положением о министерстве иностранных дел России». Всё это один человек — Георгий Чичерин.
Оцените материал