Война в Нагорном Карабахе стала катастрофой для его экономики: ВВП непризнанной республики снизился почти на треть, экспорт упал вдвое. Как выживает регион спустя год после войны — в репортаже РБК
Как Степанакерт встретил годовщину окончания войны
Степанакерт— оживленный город, по которому сложно сразу сказать, что всего лишь год назад он был мишенью для тяжелой артиллерии. Кое-где еще встречаются отголоски войны: заслоненные фанерой выбитые окна, на стенах, как брызги, следы от осколков.
На въезде в город— билборд с портретом улыбающегося президента России Владимира Путина. Улицы заполнены машинами— такси по счетчику, рейсовые автобусы. Открылись парикмахерские и салоны красоты, работают школы, магазины игрушек и книжные, винные бары и пивные. Во дворах между домами пестрит на веревках белье, на детских площадках играют дети. Год назад в каждом доме Степанакерта всегда нараспашку была открыта минимум одна дверь— в бомбоубежище. Сейчас они закрыты и замаскированы, на некоторых замки. На площадке у собора Покрова Божией Матери нарядная свадьба— пара ждет команды оператора и начинает подниматься по ступеням храма, невеста подбирает пышное платье.
Фото: Александр Атасунцев / РБК
До войны в Степанакерте, по официальным данным, жили около 50 тыс. человек, сейчас— 60 тыс. Прирост случился за счет беженцев из тех районов Карабаха, что перешли под контроль Азербайджана. Всего до войны на территориях НКР проживали около 150 тыс. человек, сейчас— около 120 тыс. (по оценкам министра труда и по социальным вопросам НКР Мане Тандилян).
Однако проблема возвращения жителей еще далека от решения— уже сейчас власти фиксируют отток населения, сказали РБК два источника в правительстве непризнанной республики. И вызван он в первую очередь постоянной опасностью и туманным будущим региона. Проблема возвращения граждан в НКР— «важнейшая с точки зрения ее [НКР] выживания», говорят собеседники РБК. Если люди не захотят там жить, это будет просто земля, ненужная Армении, говорит один из собеседников РБК.
Днем 10 ноября, в годовщину введения в Нагорный Карабах российских миротворцев, на кладбище на окраине Степанакерта хоронили 22-летнего Мартика Еремяна. На похороны пришли больше сотни жителей. Еремяна застрелили три дня назад менее чем в километре от блокпоста российских миротворцев под Шушой, которую взял под контроль Азербайджан. Еще трое были ранены. Ни у кого не было оружия— сотрудники местного водоканала прокладывали трубы для миротворцев по их просьбе, рассказали раненые. Человек, спустившийся из контролируемого Азербайджаном города, сначала почти в упор выстрелил Еремяну в голову, потом стал стрелять по остальным. Убийцу не нашли, но на месте преступления остались офицерский нож и несколько гильз. МИД Азербайджана назвал обвинения в убийстве «провокацией».
Video
Война в Нагорном Карабахе началась утром 27 сентября 2020 года и продлилась 44 дня. С обеих сторон, по разным оценкам, погибли от 6 тыс. до 10 тыс. человек. 10 ноября лидеры Армении, Азербайджана и России подписали трехстороннее заявление, остановившее войну. По нему, Ереван согласился на передачу всех семи районов «пояса безопасности», под контроль Азербайджана также перешли Гадрут и Шуша. Вдоль линии соприкосновения были развернуты почти 2 тыс. российских миротворцев.
Где оказались беженцы из Карабаха
Убийство Еремяна не первое. 9 октября снайпер застрелил тракториста-армянина в Мартакертском районе. Причем рядом с погибшим в это время находился российский миротворец. Власти НКР считают, что по мирным жителям стреляют намеренно, чтобы запугать и заставить уехать. «Они [азербайджанцы] хотят, чтобы не было армянского Карабаха, потому что без него не будет российских миротворцев. А как это сделать? Вот так»,— представил свою версию событий РБК глава МИД НКР Давид Бабаян. Инциденты вроде этого усиливают неизвестность. Мирного соглашения между Азербайджаном и Арменией нет— вместо него заявление о перемирии. У российских миротворцев спустя год не уточнен мандат, о правилах присутствия неизвестно даже то, когда они имеют право применять оружие.
Фото: Александр Атасунцев / РБК
Около 27 тыс. беженцев спустя год продолжают жить в Армении. Многие возвращаться в Карабах не хотят. На окраине Еревана снимает скромно обставленную, но просторную квартиру семья Микаелян: 56-летняя Аида и 65-летний Карлен. Они из Гадрутского района, родились и жили в селе Тох, после войны туда приезжал президент Азербайджана Ильхам Алиев. Там супруги оставили три дома и все имущество. Когда Аида рассказывает о своих родственниках, ее муж, улыбчивый Карлен, наклоняет голову, прижимает ладонь к уху и вслушивается— он был контужен еще во время первой карабахской войны. У Аиды и Карлена пятеро детей, четыре дочери и сын. Старшая дочь после войны уехала с мужем, уроженцем Тоха, в Аштарак, город в нескольких километрах от армянской столицы. Вторая дочь, также с мужем-односельчанином, сейчас во Владикавказе. Сын уехал в Краснодар. В Ереване с родителями осталась самая младшая, 24-летняя Седа. Третья дочь— единственная из детей, кто остался жить в Карабахе,— переехала в Мартакертский район. Старшиеже Микаеляны возвращаться не собираются. «Страшно. Мы живые мишени там. Статуса [независимости НКР] нет. Сегодня русские там, а завтра? Через четыре года что будет там? Будет статус— поедем туда»,— говорит Аида.
У многих была дилемма— остаться в Армении и начать с нуля или уехать и начать все сначала где-то в другом месте, говорит руководитель культурного центра «Терьян» Лилит Меликян. Во время войны она организовала помощь сотням карабахским беженцев. Вопрос, оставаться или уезжать, актуален не только для карабахских, но и для армян Республики Армения, говорит она. Общество до сих пор остро переживает события прошлого года и еще далеко от их полного принятия, потому что для многих это означает после всех ужасов войны начать мирно жить рядом с азербайджанцами. «Мы не остановились, мы еще падаем. То, что у нас есть будущее, это однозначно, потому что любой армянин— как кошка, всегда падает на ноги. Но просто, может, уже не в Армении»,— говорит Меликян. «Раньше нам не казалось, что они [азербайджанцы] такие страшные. А они оказались такие страшные. И мы в мире жить с ними не сможем,— продолжает она, но после паузы добавляет.— Но я попробую, потому что я не хочу уезжать из Армении».
«Мы никогда не будем в составе Азербайджана. Это наша красная линия. Они ненавидят нас— это их душевное состояние»,— говорит карабахский министр Бабаян и добавляет, что если так случится, что весь армянский Карабах все-таки перейдет под контроль Баку, то в нем не останется ни одного армянина. Но, добавляет он, «мы как тяжело раненный боец— одной руки нет, одной ноги нет, глаз потеряли, но все-таки мы живы». «И мы никогда не откажемся от Шуши и других наших городов. Но мы понимаем, что сейчас надо сохранить то, что есть»,— говорит Бабаян.
Что осталось от экономики непризнанного «тигра»
В результате войны территория непризнанной республикисократилась на 80%. Дляэкономики конфликт обернулся катастрофическими последствиями, говорит министр экономики и сельского хозяйства НКР Армен Товмасян. Это вторая серьезная проблема: регион может обезлюдетьесли не из-за опасности физического уничтожения или изгнания, то из-за экономической несостоятельности. Два года назад Ереван финансировал около 50–60% бюджета НКР. Сейчас деньги Армении составляют 90% бюджета непризнанной республики, отметил в разговоре с РБК Товмасян, в 2020 году он составилоколо $254 млн. Но, по словам министра, в этом году расходы,скорее всего, вырастут, потому что нужны дополнительные деньги на восстановление.
Фото: Александр Атасунцев / РБК
Последние несколько лет экономика НКР росла на 10% в год. В 2019-м в пересчете на доллары ВВП непризнанной республики составил около $713 млн при населении примерно 150 тыс. человек. На душу населения НКР приходилось $4803 —даже больше, чем в Армении ($4623 в 2019 году, по данным Всемирного банка) и Азербайджане ($4794). Из-за быстрых темпов роста экономики НКР даже стали называть «закавказским тигром». Но за прошедший после войны год ВВП снизился на 28% и скорее всего в следующем году падение продолжится, отметил в разговоре с РБК Товмасян.
Снабжение электроэнергией и газом обеспечило 7,8% ВВП Нагорного Карабаха в 3019году. Теперь производство электроэнергии упало почти в 3,5 раза: непризнанная республика лишилась 29 из 36 гидроэлектростанций. В этом вопросе она тоже стала сильно зависеть от Армении, хотя еще в позапрошлом году производились дажеизлишки электроэнергии. НКР питается через узкий Лачинский коридор, но мощности линии не хватает— из-за этого часто в последний год в НКР случаются перебои со светом, говорит Товмасян.
Еще одна проблема— вода. Карабахские армяне лишились контроля над истоками рек Тертер и Хачынчай, которые до войны обеспечивали 80%, а сейчас 98% всех водных потребностей региона, говорит министр иностранных дел НКР Давид Бабаян, в прошлом специалист по водным ресурсам. Нарушена не только водная безопасность Карабаха, но и Армении, говорит он и показывает на карте небольшой участок на границе Кельбаджарского района, где находятся истоки Арпы и Воротана, наполняющих озеро Севан. «Нельзя было кусок этот отдавать ни в коем случае»,— с раздражением говорит Бабаян. Однако восстановительные работы ведутся, строится водохранилище в селе Бадара, рассказывает Товмасян.
В производственной структуре ВВП Нагорного Карабаха всегда преобладали горная добыча и разработка открытых карьеров (золото, медь, строительные камни)— 13,7% валовой добавленной стоимости в 2019 году. Здесь ситуация не такая критическая, как в остальных сферах: карабахские армяне смогли сохранить основные рудники под Мартакертом, но лишились некоторых в Кельбаджарском районе. Экспорт непризнанной республики упал вдвое.
Фото: Александр Атасунцев / РБК
Сильно пострадал и туризм:2,4 тыс.человек за весь прошедший год— в десятки раз меньше, чем было до войны, говорит Товмасян. Почти все из них— армяне. То, что туристов почти не стало, подтвердил РБК и директор крупного отеля в Степанакерте, до 2018 года министр культуры, молодежи и туризма НКР Сергей Шахвердян. Бизнес выжил благодаря тому, что с зимы часть номеров постоянно занята россиянами-строителями, признается он. Темпы строительства— редкий, но очевидный показатель, который вырос по сравнению с прошлым годом. В Степанакерте и его окрестностях восстанавливается жилье и возводится новое для беженцев из Гадрута, Шуши и других армянских городов, перешедших под контроль Азербайджана. Часть денег на это дает диаспора, в основном российская, говорит Товмасян.
Как могут выжить сельское хозяйство и виноделие
Еще одной опорой экономики региона было сельское хозяйство— на него приходилось около 10% от ВВП в 2019 году. После войны Карабах лишился половины всего поголовья скота и 75% пахотных земель. Объемы сельского хозяйства снизились на 54%. Азербайджану досталась бóльшая часть сельскохозяйственной техники.
В 2019 году в непризнанной республике выращивали до 11 тыс. т винограда, сейчас— около 5 т, приводит примервладелец «Катаро», одной из самых известных виноделен в Карабахе, Григорий Аветисян. Он лишился завода и 15 гектаров личных виноградников. Как и семья Микаелян, Аветисян родился в селе Тох. Тамже находилось и предприятие. «Катаро» известно в первую очередь своим красным вином из винограда сорта «Хндохни», который растет в основном в Карабахе. До войны, по словам Аветисяна, его компания выпускала около 100 тыс. бутылок в год.
Фото: Александр Атасунцев / РБК
Аветисян выехал из села 20 октября, за день до того, как вошли азербайджанские военные. Вывозить с завода ничего не стал— был уверен, что до сдачи всего района дело не дойдет. Он хочет возобновить производство, для этого взял кредит и заново купил бочки-цистерны в Болгарии, оборудование в Италии. Весной-летом следующего года Аветисян ожидает, что разольет уже первые бутылки белого, розового и красного вина. Он хотел снова начать делать вино в Карабахе, но российскиеи армянские банки, к которым обращался винодел, отказались давать на это деньги— слишком рискованно. Поэтому начинать с нуля пришлось под Ереваном, в небольшом селе Дзорахбюр в 20 минутах езды от столицы. Здесьже теперь ходят в школу младшие дети Аветисяна. Виноград он возит из Карабаха— на армянской стороне остались 18 га арендуемых виноградников.
То, что армянские банки отказываются кредитовать непризнанную республику, подтвердил РБК и министр Товмасян. Мешают этому не толькориски, связанные с войной, но и задолженности населения, говорит он. Единственный шанс для Карабаха восстановить сельское хозяйство— сделать его современным и тепличным:до войны тепличных хозяйств в непризнанной республике почти не было, все выращивалось по старинке, говорит Товмасян.
Подпишись на YouTube РБК Прямые эфиры, видео и записи передач на нашем YouTube канале