9 апреля 1917 года, получив возможность после Февральской революции вернуться в Россию, часть эмигрантов во главе с Лениным выехали туда из Цюриха.
Билеты в туалет «от Ильича»
Всего месяц назад, выступая перед швейцарской молодёжью, Ленин сожалел: мол, старики, возможно, не доживут до битв грядущей революции. И вот революция свершилась, но не такая, о которой мечтал будущий «вождь мирового пролетариата». Ленин рвётся в Россию и находит единственно возможный путь туда — из Швейцарии через воюющую с Россией Германию, нейтральную Швецию до Финляндии, всё еще входившей в состав бывшей Российской империи. Понимая всю двусмысленность поездки через территорию враждебной страны, Ильич всячески подчёркивал её экстерриториальность. По его настоянию в коридоре вагона мелом была проведена черта, отделявшая немцев от эмигрантов-большевиков.
Уже в пути Ленин установил жёсткую диктатуру и взял под свой контроль пока ещё не почту, телефон и телеграф, а единственный доступный большевикам туалет (второй находился в «германской части» вагона). Некурящий и не любивший табачного дыма, он выпустил талоны для посещения туалета, причем двух видов: для курильщиков и для тех, кому необходимо было справить естественную нужду. Вполне возможно, что именно тогда соратники Ильича с грустью вспомнили о спокойной и комфортной жизни в эмиграции и задумались о том, что их ждёт в России.
50 рублей — от партии, 500 — от матери
Немало большевиков и социалистов в России обладали профессией, название которой, если вдуматься, звучит достаточно абсурдно — профессиональный революционер. В начале ХХ века многие революционеры, профессионально зарабатывающие на жизнь рассуждениями о революции, оказались в эмиграции. Ленин в общей сложности пробыл в ней около полутора десятков лет. Долгие годы борец за освобождение пролетариата жил в буржуазном окружении и отнюдь не отличался пролетарским аскетизмом. Он не роскошествовал, но и не испытывал нужды и лишений, жил в достатке и комфорте. Помимо немногочисленных гонораров за статьи и переводы, Ленин как редактор партийных газет получал жалование в размере 50-70 руб. в месяц, правда, получал он его нерегулярно и иногда отдавал на нужды партии. Существенным подспорьем в обеспечении достойной жизни в эмиграции для него была рента от семейного имущества. Мария Александровна Ульянова несколько раз в год высылала Ленину по 300–500 руб. (средняя зарплата рабочего при Николае II была чуть больше 35 руб.). Вот отрывок из письма 25-летнего Владимира Ульянова матери: «К величайшему моему ужасу вижу, что с финансами опять у меня “затруднения”: “соблазн” на покупку книг и т.п. так велик, что деньги уходят чёрт их знает куда. Приходится опять обратиться за “вспомоществованием”: если можно, пришли мне рублей 50-100».
Пиво с Троцким
Во время революции 1905-1907 годов партийная касса стала пополняться средствами от экспроприаций, проведённых в Российской империи. И, естественно, часть этих средств шла на содержание эмигрантов-социалистов. Внесли свою лепту и меценаты, жертвовавшие немалые суммы на революцию. Как у всяких порядочных буржуа, в Париже у Ульяновых была приходящая домработница. В Кракове у них была постоянная служанка, так как тёща Ленина Елизавета Васильевна из-за преклонного возраста не могла заниматься хозяйством.
Ильич часто разъезжал по Европе в компании родственников. Так, он около полутора месяцев вместе с женой, сестрой и тёщей жил в пансионате под Парижем. Но особенно он любил Швейцарию. За время своей швейцарской эмиграции Ленин несколько раз менял место жительства. Только в Цюрихе он находился дважды — в 1900-х и в 1916-1917 годах. «Швейцария особенно хороша культурностью и чрезвычайными удобствами жизни, — писал он. — Здесь менее нервная, менее бестолковая жизнь. Из всех мест скитаний я выбрал бы Лондон или Женеву».
Впрочем, Ильич вполне комфортно чувствовал себя во всех «местах скитаний». Он наслаждался красотами Италии (дважды гостил у Горького на Капри), «баловался пивком» в Швейцарии с Львом Троцким, любил совершать велопрогулки во Франции. Однажды рассекающего по Парижу на велосипеде Ильича сбила машина, за рулём которой находился местный аристократ. Ленин подал в суд на водителя, выиграл иск и получил материальную компенсацию. О чём с гордостью сообщал родным: «Погода стоит такая хорошая, что я собираюсь взяться снова за велосипед, благо процесс я выиграл и скоро должен получить деньги с хозяина автомобиля».
Факел эмигранта
В начале ХХ века европейцы с удивлением смотрели на «понаехавших» из России, внешне напоминающих благополучных буржуа, но почему-то нигде не работающих. Ближайший соратник и будущий сожитель Ленина по шалашу в Разливе Григорий Зиновьев жил в эмиграции в основном на средства, полученные от написания статей и переводов иностранной корреспонденции для партийной печати. Помимо этого, он обучался на химическом и юридическом факультетах Бернского университета, за что получил у своих товарищей кличку «бернский студентик». Денег не хватало, и Зиновьев стал предлагать свои статьи небольшевистским изданиям, где их, как правило, не принимали. Тем более удивительно, что в 1915 и 1916 годах Зиновьев вместе с женой и сыном на всё лето переезжал на отдых из Берна в горную деревушку. Мало того, бедствующий «студентик» приглашал перебраться к нему Ленина и Надежду Крупскую, даже предлагал им денег.
Будущий нарком просвещения Анатолий Луначарский учился в Цюрихском университете. Эмигрантом он много путешествовал по Западной Европе. На жизнь зарабатывал обзорами событий в мире литературы и искусства для русских газет. Как военный корреспондент во Франции публиковал статьи в газетах «Киевская мысль» и «День».
Справедливости ради надо сказать, что хорошо устроиться в Европе удавалось не всем эмигрантам из России. Например, будущий нарком труда Александр Шляпников работал токарем на европейских заводах. А один из его коллег по революционному делу, по рассказам, и вовсе пошёл работать факельщиком на похоронных процессиях.